Ну ладно, поделюсь ощущениями:
Вот то, что меня ошеломило и поразило в прослушанных "Хищных вещах века" Стругатских. прослушанных потому что для экономии времени, я слушаю аудиокнигу и что-то делаю одновремененно
"Я вылез из кресла. "А ведь неплохо... - Бормотал
мастер. - Просто очень неплохо". Я подошел к зеркалу, а он
включил прожекторы, которые осветили меня со всех сторон,
так что на лице совсем не осталось теней. В первый момент я
не заметил в себе ничего особенного. Я как я. Потом я
почувствовал, что это не совсем я. Что это гораздо лучше,
чем я. Много лучше, чем я. Красивее, чем я. Добрее, чем я.
Гораздо значительнее, чем я. И я ощутил стыд, словно
умышленно выдавал себя за человека, которому в подметки не
гожусь...
- Как вы это сделали? - Спросил я вполголоса.
- Пустяки, - ответил мастер, как-то особенно улыбаясь.
- Вы оказались довольно легким клиентом, хотя и
основательно запущенным.
Я как Нарцис стоял перед зеркалом и не мог отойти.
Потом мне вдруг стало жутко. Мастер был волшебником, и
волшебником недобрым, хотя сам, наверное, и не подозревал
об этом. В зеркале, озаренная прожекторами, необычайно
привлекательная и радующая глаз, отражалась ложь. Умная,
красивая, значительная пустота. Нет, не пустота, конечно, я
не был о себе такого уж низкого мнения, но контраст был
слишком велик. Весь мой внутренний мир, все, что я так
ценил в себе... Теперь его вообще могло бы не быть. Оно
было больше не нужно. Я посмотрел на мастера. Он улыбался.
- У вас много клиентов? - Спросил я.
Он не понял моего вопроса, да я и не хотел, чтобы он
меня понял.
- Не беспокойтесь, - ответил он. - Вас я всегда буду
работать с удовольствием. Сырье самое высококачественное.
- Спасибо, - сказал я, опуская глаза, чтобы не видеть
его улыбки. - Спасибо. До свидания.
- Только не забудьте расплатиться, - благодушно сказал
он. - Мы, мастера, очень ценим свою работу.
- Да, конечно, - спохватился я. - Разумеется. Сколько
я должен?
Он сказал, сколько я должен.
- Как? - Спросил я, приходя в себя.
Он с удовольствием повторил.
- С ума сойти, - честно сказал я.
- Такова цена красоты, - объяснил он. - Вы пришли сюда
заурядным туристом, а уходите царем природы. Разве не так?
- Самозванцем я ухожу, - пробормотал я, доставая
деньги.
- Ну-ну, не так горько, - вкрадчиво сказал он. - Даже
я не знаю этого наверняка. Да и вы не уверены... Еще два
доллара, пожалуйста... Благодарю вас. Вот пятьдесят
пфеннигов сдачи... Вы ничего не имеете против пфеннигов?
Я ничего не имел против пфеннигов. Мне хотелось скорее
уйти.
В вестибюле я некоторое время постоял, приходя в себя,
глядя через стеклянную стену на металлического Владимира
Сергеевича. В конце концов все это очень не ново. В конце
концов миллионы людей совсем не то, за что они себя выдают.
Но этот проклятый парикмахер сделал меня эмпириокритиком.
Реальность замаскировалась прекрасными иероглифами. Я
больше не верил тому, что вижу в этом городе. Залитая
стереопластиком площадь в действительности, наверное, вовсе
не была красива. Под изящными очертаниями автомобилей
мнились зловещие, уродливые формы. А вон та прекрасная,
милая женщина на самом деле, конечно, отвратительная
вонючая гиена, похотливая, тупая хрюшка. Я закрыл глаза и
помотал головой. Старый дьявол..."
Меня резануло именно то, что это ведь и сейчас актуально, несмотря на прошедшие годы...
Вот такие вечные мелочи...